От демократии к джихаду. как тунис стал главным экспортером террористов

Чуть больше пяти лет назад, в декабре 2010 года, 26-летний

торговец фруктами Мохаммед Буазизи подошел к зданию мэрии Сиди-Бузида, города в

центральном Тунисе, облил одежду горючей жидкостью и поджег себя в знак

протеста против произвола полиции. Это всколыхнуло страну и привело к народным

волнениям такой силы, что менее чем через месяц президент Туниса Зин эль-Абидин бен Али вынужден был бежать за границу. Вторая «жасминовая

революция» положила

начало «арабской весне», но Тунис стал единственной страной, которая после

восстаний сумела перейти к функционирующей демократии, – Египет, Ливия, Йемен,

Бахрейн и Сирия вернулись к диктаторству или погрузились в хаос.

Тунис – главная надежда арабского мира на демократию. Но одновременно

он же – основной поставщик боевиков для экстремистских организаций по всему

региону. Тому, как это стало возможно, посвящен большой материал, который журнал New Yorker публикует в номере от 28 марта. Slon Magazine

выбрал из него самое важное.

По данным компании Soufan Group, консультирующей правительства и бизнес в сфере

безопасности, от шести до семи тысяч выходцев из Туниса отправились вести

джихад в Сирию и Ирак (Министерство внутренних дел самого Туниса настаивает на вдвое

меньшей цифре), еще полторы тысячи в Ливию. Эти оценки позволяют называть Тунис,

государство с населением 11 млн человек, основным экспортером джихадистов –

более важным, чем Саудовская Аравия или Россия. «Здесь больше не осталось

молодых людей. В Сирию и Ирак уехали 90%», – говорит Мохаммед, собеседник автора

статьи Джорджа Пэкера.

Боевики из Туниса заработали себе репутацию худших наемников

из всех, пишет New Yorker.

Они известны тем, что вызываются на роль смертников, из них получаются самые

жестокие полицейские, нанятые ИГИЛ (экстремистская группировка, запрещенная в

РФ), и самые кровожадные боевики.

По сравнению с ИГИЛ, пишет New Yorker, «Аль-Каида» (также запрещена в РФ) имеет «более

высокие стандарты» по привлечению наемников: кандидатов просят заполнять

длинные анкеты с вопросами – например, об их любимых знатоках ислама. «Исламскому

государству» достаточно наивных и потерянных людей в поисках кратчайшего пути

в рай.

Главные причины, по которым молодые тунисцы уезжают из

собственной страны, это маргинализация и безработица. У образованных граждан республики

шансы найти работу вдвое ниже, чем у необразованных, – в экономике нет

профессиональных рабочих мест. Треть выпускников университетов остаются без дела.

Отчаяние толкнуло людей на улицы в 2011 году; оно же теперь толкает их навстречу

джихаду. «Молодежь потеряна, справедливости нет», – это общее настроение

тунисцев, с которыми общался корреспондент New Yorker. Кроме того, в начале войны в Сирии отправиться туда

воевать считалось в Тунисе почетным: для наемников это была священная битва с благородными

целями.

Радикализируются по большей части молодые люди с

техническим, а не гуманитарным образованием. «В этой стране я не могу построить

ничего. А “Исламское государство” дает нам возможность строить, создавать

бомбы, использовать технологии», – приводит New Yorker слова тунисца, уехавшего в Сирию и ставшего

террористом-смертником.

История Туниса – это история светскости, насаждаемой

сверху, и исламизма, прорастающего снизу. Религиозное образование в Тунисе

обязательно, но дается без глубины. Именно из-за этого молодежи не хватает знаний,

способных удержать ее от экстремизма, предполагает New Yorker: «Мы ничего не узнали

об исламе, только как мыть руки и произносить молитвы».

Радикализация – не плод революции. Как отмечает журналист,

боевики из Туниса воевали в Афганистане в 80-х годах и в Боснии в 90-х, поддерживали

тесные связи с «Аль-Каидой» в двухтысячных. Однако спускаемая сверху светскость

лишила тунисцев местного религиозного влияния, а революция позволила салафитам

занять пустующее место. После нападений активистов на американские посольства радикальная группировка «Ансар аш-шариа»

(«Защитники ислама») была объявлена в Тунисе террористической организацией, но

насилие не остановилось – джихадисты просто ушли в подполье. А также в Сирию, Ливию

и Ирак.

Не только «Исламское государство» нужно тунисцам, но и Тунис

нужен «Исламскому государству». По мнению чиновника Госдепартамента США Тома Малиновски,

для ИГИЛ дестабилизация демократии в Тунисе – очень желательная цель, поскольку

это «единственная новая модель правления в арабском мире, возникшая после

“арабской весны”».

Революция дала тунисцам свободу выбора («кто хочет, идет в

мечеть, кто хочет – в бар»), а демократия дала им свободу поступками заявлять о

том, что их не устраивает. Вместе с тем у рядового тунисца. особенно молодого, не появилось ощущения, что это он управляет своей демократией: политика

остается темной игрой, которую ведут инсайдеры. «У нас два вида терроризма, –

говорят тунисцы. – Один в горах, а другой на берегу – терроризм лобби, которые

правят экономикой. Мы живем между ними».

Вероятно, именно поэтому среди молодых тунисцев так

популярно желание уехать из страны. «Нехорошо говорить, что ненавидишь свою страну,

но я ненавижу Тунис, – признается собеседник Пэкера по имени Валид. – Они хотят,

чтобы молодежь была простаками и веселилась, пока бизнесмены делают еще больше

денег. Эта страна не заслуживает своих бунтарей». «Это не только я, – говорит

другой тунисец, Ахмед. – Весь Тунис хочет уехать».

Оформив подписку на Slon Magazine в рамках этого пакета, вы увидите специальную ссылку и промокод (дублируются на почту). Перейдя по ссылке, вы получите подписку на «Дождь». Другой путь: ввести промокод на странице «Дождя». Кроме того, вы можете передать этот код другому человеку, таким образом подарив ему подписку на телеканал.

«Дождь» — ведущий независимый телеканал информационной направленности. В его эфире можно увидеть острые темы, неожиданных гостей и горячие дискуссии, которых давно лишилось эфирное федеральное телевидение. Среди ведущих «Дождя» — Ксения Собчак, Павел Лобков, Татьяна Арно, Михаил Козырев.