О перспективах развития сельского хозяйства и эффективности господдержки апк экономика франции 2015

О перспективах развития сельского хозяйства и эффективности господдержки апк экономика франции 2015

Объем государственной поддержки агропромышленного комплекса в 2016 году составит примерно 250 млрд. рублей. Об этом в кулуарах только что завершившегося Петербургского международного экономического форума заявил вице-премьер правительства РФ Аркадий Дворкович. Ранее глава Минсельхоза Александр Ткачев, представляя национальный доклад о реализации госпрограммы развития АПК до 2020 года, напомнил, что отрасль по итогам года показала трехпроцентный рост, объяснив это масштабной господдержкой – в 2015 году АПК было выделено 222 млрд. рублей, что на 15% больше, чем в 2014-м. О том, насколько эффективна господдержка сельского хозяйства, «НИ» беседуют с доктором экономических

наук, главным научным сотрудником Центра агропродовольственной политики РАНХиГС Василием УЗУНОМ.

– Госсподдержка в размере 250 млрд. рублей – это много или мало? Ощущают ли аграрии эту поддержку?

– Конечно, если мы хотим наращивать производство, господдержка необходима. Скажем, в случае с овощами государство поддерживает строительство и ввод теплиц. По фруктам у нас пока низкий уровень самообеспеченности, мы завозим в год 3 млн. тонн цитрусовых – то, что сами никогда не будем производить. По птице и свинине продолжается ввод мощностей, на которые раньше были получены субсидированные кредиты.

Считаю, что задача номер один для нашего агропрома – выход на мировой рынок мяса птицы, свинины, сахара и некоторых других продуктов, и вот здесь государство должно помочь нашим производителям и экспортерам. В противном случае нас ждет потеря тех темпов роста, которые сложились в предыдущие годы, так как внутреннее потребление не растет, а даже падает из-за снижения доходов населения. Если мы прежде все время говорили о чистом импортозамещении, то теперь должны ориентироваться на экспорт. Это – ключевое условие развития агропромышленного комплекса. Все говорят: у России огромные возможности, но пора бы уже показать, что мы способны производить качественную продукцию. Мы продолжаем списывать долги многим странам, например, Узбекистану. При этом обычно выдвигается условие: мы вам спишем долги или предоставим кредит, но вы обязуетесь купить у нас зерно, мясо, птицу, масло. Наши торгпредства должны переориентироваться, работать на экспортную пропаганду, на поиск рынков.

– И все же, есть ли ощутимый эффект от господдержки производителей молока и говядины?

– Он весьма скромный. Государство решило, что если оно понастроит мегафермы, крупные комплексы, как это было сделано с птицеводством и свиноводством, то закроет вопрос с обеспечением рынка молоком и говядиной. Но в скотоводстве, в овцеводстве так не получается. Там нужно подключать сотни тысяч мелких фермеров, которые сначала будут выращивать телят на своих небольших угодьях, а уже потом, через год – продавать крупным компаниям по откорму, переработке. Требуется другая схема. Нужно в большей степени ориентироваться на малый бизнес, принципиально менять идеологию поддержки. Она должна быть рассчитана на длительную перспективу. Производство молока растет только в фермерском секторе, но деньги туда идут небольшие.

Наращивая господдержку, нужно застраховаться от ошибочных решений. Например, Евросоюз занимался импортозамещением долгие годы. В ЕС поддерживалось производство сахара и сахарной свеклы, там вытесняли тростниковый сахар – путем ограничений, импортных пошлин. Потом, со вступлением в ВТО, ситуация стала меняться. Квоты убрали, пошлины снизили. Были закрыты несколько сотен заводов, поскольку производство стало невыгодно. Нам нужно помнить о такого рода вещах. Теплицы в северных регионах России – это хорошо, пока есть господдержка. А если в один прекрасный момент ее не станет, если электричество и газ будут по рыночной цене, если строить придется на свои деньги, то аграрии будут вынуждены сворачивать свое производство. Конкуренты вытеснят их даже с внутреннего рынка.

– Официальные лица заявляют, что слабый рубль делает российскую аграрную продукцию более конкурентоспособной на нашем и мировом рынках. Так ли это?

– Да, сейчас наши сельхозпроизводители продают товары по более низким ценам, чем на мировом рынке. Но опыт предыдущих кризисов показывает, что долго это не держится. И в 1998, и в 2008 годах мы наблюдали такую ситуацию: рубль слабел, но внутренние цены достаточно быстро росли и подравнивались с мировыми. А как наши аграрии будут конкурировать с зарубежными фермерами, не получая тех же денег, что и они?

Наши сельхозпроизводители хотят продавать свою продукцию по ценам глобального рынка. Недаром же власти ввели экспортную пошлину на зерно. Вроде бы хотели, чтобы животноводы получили дешевые корма, а население – дешевый хлеб. Без этой пошлины на экспорт уходило бы гораздо больше зерна, и, соответственно, внутренняя цена подтянулась бы до международной. Хуже всего, когда начинают искусственно сдерживать цену. Так было неоднократно за нашу историю – и в конце 80-х, и в начале 90-х годов, когда государство пыталось купить у своего производителя в двадцать раз дешевле, чем у зарубежных. В итоге производитель прекратил продажу, и это обернулось пустыми магазинными полками.

– Насколько серьезна проблема с обеспеченностью аграриев современным оборудованием и технологиями? Ведь все это – в основном зарубежное, и зависимость от импорта сохраняется.

– Это правда. Мы в больших количествах покупаем за границей элитные семена, породистый скот, средства защиты растений, технику, биодобавки в корма. Нам остается молить бога, чтобы с нами не поступили так, как мы в августе 2014 года, – на наше эмбарго не ответили бы запретом на ввоз этих ресурсов. Это очень сильно ударило бы по урожайности, по продуктивности, по эффективности аграрного производства. Пока ограничений нет. Но импорт дорогой, и он тоже ведет к повышению внутренних цен.

Конечно, какие-то меры принимаются – по налаживанию собственного производства техники, по выводу российских пород скота. Действует программа поддержки комбайностроителей, тракторостроителей. А вот с научными достижениями плохо – новые сорта растений и породы скота не появятся ни за месяц, ни за квартал, ни за год. Мы субсидируем покупку семян из других стран, тратим на это государственные деньги, вместо того, чтобы больше средств расходовать на поддержку собственных селекционных центров.

– Легче ли сегодня аграрию получить кредит, чем до введения эмбарго?

– Нет, с кредитами стало еще труднее, хотя государство пытается привязать всех сельхозпроизводителей к банкам. Дело в том, что, когда происходит девальвация рубля, наши банки поступают одинаково – направляют значительную часть средств на валютные спекуляции, а не на кредитование. Там можно заработать гораздо больше. Поэтому кредитовать никто не хочет, особенно когда речь идет об инвестиционных кредитах, сроком на 15 лет. Кроме того, дешевые займы прежде можно было получить за границей. Многие банки брали там под 2–3%, а здесь отдавали под 15%. Сейчас эти источники закрыты, а свои деньги тратить не хочется. В нынешней неустойчивой ситуации все достаточно осторожны. Хотя этой весной коротких кредитов выделялось чуть больше, чем в прошлом году – в абсолютных цифрах. Но надо сравнивать корректно, с учетом инфляции.

– Насколько в целом изменился российский продовольственный рынок за последние полтора-два года?

– Когда мы говорим о доле импорта на нашем продовольственном рынке, мы анализируем таможенные данные – стоимость ввезенной продукции. Если взять в среднем, у нас получается 10–15% по всем продуктам, это немного. Но Росстат дает еще такой показатель – доля импортной продукции в обороте розничной торговли. Прежде она была 33–35%. Сегодня – уже 27%.

По пути от границы до магазина импортное продовольствие дорожает в два, в три, а некоторые виды – в четыре раза. У покупателя создается впечатление, что на импортные продукты он тратит слишком много денег. Он прав, однако его деньги уходят не иностранным поставщикам, а, собственно, российскому бизнесу, который занимается ввозом этой продукции и продвижением ее на рынок. Очевидно, что с момента введения эмбарго зарубежных продуктов стало меньше, сократилась и разница между ценой на границе и в магазинах. При этом ни о каком риске дефицита пока нет речи – все же сохраняется рыночная экономика, которая находит замену исчезнувшим с рынка товарам. Главная проблема в другом – в снижении доходов и, соответственно, покупательной способности населения, в повышении расходов на питание.

О перспективах развития сельского хозяйства и эффективности господдержки апк экономика франции 2015