Экономика еврозоны слишком зависит от экспорта

Европа переживает непростые времена. Самые разнообразные угрозы, среди которых массовый наплыв беженцев, исламский терроризм и перспектива Brexit, все сильнее давят на Старый Свет. Однако впервые за многие годы в число первостепенных забот не входит экономика еврозоны.

Экономика континента выросла в 2015 г. (причем второй год подряд), уровень безработицы в периферийных странах уверенно снижается, а Grexit вновь отошел на второй план. Тем не менее определенная тревога все же присутствует. Рост экономики еврозоны еще слишком сильно зависит от экспорта, что в свою очередь указывает на незакончившееся восстановление.

Экономический кризис Европы можно сравнить с приготовлением тушеного блюда с большим количеством ингредиентов (от неконтролируемых государственных расходов до неадекватной защиты банковской системы). При этом бульон, в котором все это тушится, состоит из огромного торгового дисбаланса и потока капитала.

Экономическая интеграция стимулировала граждан из медленно растущих северных экономик, имевших значительные сбережения, направлять свои деньги в периферийные страны (Италия, Испания, Португалия и Греция), где потенциальный доход был намного выше. Обратной стороной этого кредитования был параллельный дисбаланс в торговле, так как периферийные экономики потребляли больше товаров и услуг, чем могли произвести.

Накануне глобального финансового кризиса торговый профицит Германии составлял 2% ВВП еврозоны, в то время как Испания имела дефицит в размере 1% ВВП еврозоны.

Подобный дисбаланс нельзя назвать по определению плохим: совершенно логично, когда страны с более высоким уровнем сбережений направляют деньги в более бедные экономики. Подобные инвестиции, при разумном использовании, могут стимулировать рост в долгосрочной перспективе и помогать гасить долги.

Но в еврозоне слишком большой объем заемных средств тратился на потребление или инвестиции в пузырь на рынке недвижимости. Когда северные европейцы начали массово выводить деньги после глобального кризиса, периферийным экономикам пришлось в пожарном порядке проводить корректировку.

В итоге исчезли появившиеся благодаря строительному буму и всплеску внутреннего потребления рабочие места. Из-за прекращения инвестиций началась паника на финансовом рынке и банкротство банков. Правительства резко сокращали расходы под давлением рынка долговых инструментов и политиков из других частей еврозоны, которые требовали придерживаться жесткой экономии. Единственной надеждой для периферийных стран был экспорт: он мог бы создать новые рабочие места и позволил бы заработать деньги для возвращения долгов.

Невходящие в валютный союз государства могут достаточно легко провести перебалансирование в сторону экспорта с помощью изменения обменного курса: отток капитала ведет к девальвации, что делает экспорт намного дешевле. Однако внутри еврозоны девальвация даже не рассматривалась, так как она могла привести к настоящему финансовому хаосу. Тем не менее перебалансирование можно было бы провести, если бы Северная Европа (в первую очередь Германия) участвовала в выравнивании.

Более быстрый рост зарплат мог бы стимулировать рост потребления и инвестиций в Германии, в то время как снижение зарплат в периферийных экономиках мог бы сделать их экспорт более конкурентным. Однако немецкие профсоюзы, несмотря на низкую безработицу, попросили незначительное повышение зарплат.

В аналогичном порядке, если бы Южная Европа могла экспортировать больше товаров и услуг в ключевые страны континента, то ей не пришлось бы так резко сокращать импорт. Но с 2011 по 2015 гг. германский импорт вырос ненамного больше, чем в остальной части еврозоны (примерно на 10% по сравнению с 7%). В то же время немецкий экспорт увеличивался быстрее (примерно на 17%).

Другими словами, более богатые северные страны не взяли на себя большую часть ноши. Неверные политические решения также содействовали ослаблению внутреннего спроса в Германии. В 2012 и 2013 гг. немецкие власти выступали против смягчения монетарной политики, в то время как другие ведущие центральные банки мира запустили свои программы по покупке активов.

В итоге перебалансирование внутри еврозоны все же произошло, но в несколько странной форме. Периферийные страны резко увеличили экспорт, причем значительная его часть шла на мировой, а не европейский рынок. И все из-за того, что потребление в Германии и других ключевых государствах континента увеличивалось очень медленными темпами.

Лихорадочные шаги ЕЦБ по смягчению монетарной политики смогли ослабить евро, что, безусловно, помогло повысить объем экспорта, но этого было недостаточно для серьезного роста зарплат и увеличения инфляции. Неудивительно, что на этом фоне потребление до сих пор остается низким.

Государственные расходы и инвестиции могли бы оживить внутренний спрос, но правительства еврозоны продолжают придерживаться политики жесткой экономии, несмотря на рекордно низкую доходность государственных облигаций.

Слабое и несбалансированное восстановление еврозоны таит в себе серьезные риски. Но еще не поздно исправить ситуацию: для реального оживления экономики Европе необходимо дополнительное фискальное и монетарное стимулирование.