Обнищало еще 30% россиян

Но при всей болезненности ухудшения финансовых и общеэкономических показателей, нельзя не признать: главный удар кризиса приняли на себя люди, население. Люди столкнулись с серьезным падением доходов и зарплат, по многим семьям ударила безработица – как явная, так и скрытая, и всех абсолютно накрыла волна высокой инфляции. Причем, рост цен коснулся самых чувствительных для населения сегментов рынка – продовольствия и лекарств. Такая ситуация заставила

людей изменить свои привычные модели потребительского поведения. Возможно, этот не слишком веселый опыт россиян окажется познавательным и полезным для граждан Азербайджана, которые также столкнулись с непростой экономической ситуацией в стране из-за длительного периода падения цен на нефть, конца которому пока не видно.

* * *

На «черный день»

Сразу оговоримся, что вынесем за скобки нашего материала узкий слой богатых людей – у них даже в эти тяжелые времена совсем другие заботы. Что же касается всех остальных, то, как отмечают многочисленные социологические опросы, основная масса населения страны в настоящее время ходит в магазины в лучшем случае за тремя видами продуктов: хлебом, крупой и картошкой. Иначе говоря, экономя на разнообразных продуктах и товарах ширпотреба люди, у которых еще есть деньги, предпочитают копить, покупать валюту, откладывать на «черный день», но не тратить. Как отметило в своем недавнем отчете Министерство экономического развития РФ, кризис заставил граждан обратиться к сберегательной модели поведения, перейти из участников в разряд «наблюдателей за торговым процессом».

Ведомство сослалось на данные Росстата, согласно которым в 2015 году доля доходов россиян, направленная на покупку товаров и услуг, оказалась минимальной за последние пять лет. Годовой оборот розничной торговли снизился на 10% — до 27,6 трлн. рублей, а в декабре падение составило 15,3% — до 2,865 трлн. рублей.

Это произошло на фоне спада самих доходов — на 4% в реальном выражении, а также сокращения объема наличных на руках — за год на 418 млрд. рублей. С другой стороны, по данным российского Центробанка, в прошлом году объем банковских депозитов увеличился на рекордные 25,2%, достигнув величины в 23,2 трлн. рублей. Причем, как показывают соцопросы, деньги в банки несут почти исключительно представители среднего класса, молодежь в возрасте 24-34 лет и жители двух столиц — Москвы и Санкт-Петербурга.

В то же время опрос, проведенный Национальным агентством финансовых исследований (НАФИ), выявил сбережения у 27% россиян. Это — вклады в банках, накопительные страховые полисы, акции, облигации и другие ценные бумаги, наличные деньги. По данным же ВЦИОМ, в течение прошлого года доля граждан, свободных от каких-либо накоплений, колебалась в пределах 37-43%. Банки в итоговых годовых отчетах отметили конец эпохи потребления в России, ставший следствием резкого падения уровня жизни. Спрос лишь немного ожил в январе 2016-го, когда люди, пытаясь застраховаться от дальнейшего роста цен, бросились покупать иностранные товары длительного пользования, бытовую технику и электронику.

Некую черту под всем этим трендом подвел глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев, выдав в январе 2016 года на Гайдаровском форуме удивительную по смыслу и звучанию фразу: «Люди начинают, сами не осознавая, жить в условиях новой нормальности».По его словам, нет худа без добра: мощная сберегательная активность населения может создать тот ресурс, который при правильном выстраивании соответствующих институтов и инструментов даст основу для инвестиционного роста.

Но в России такой подход не работает, объяснила нам Татьяна Малева, директор Института социального анализа и прогнозирования Российской Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ: «Действительно, если на свои сбережения люди оплачивают образование своих детей, покупают дополнительную медицинскую страховку, делают отчисления в добровольные пенсионные системы, тогда это — драйвер экономического роста. Если же деньги просто лежат в загашнике, они никому никакой пользы не приносят. Более того, жизнь показывает, что долгосрочные сбережения сгорают — либо под влиянием форс-мажоров в банковском секторе, либо просто в результате высокой инфляции. В последние два-три года правительству никак не удается запустить инвестиционный процесс. В экономику не верят ни инвесторы, ни население, для которого накопления надежнее, чем инвестиции».

От зарплаты до зарплаты

По мнению профессора кафедры социологии культуры и коммуникаций Санкт-Петербургского университета Владимира Ильина, подхваченный многими тезис о переходе к сберегательной модели в России игнорирует маленькую деталь: такая модель доступна тем, кто зарабатывает больше, чем можно тратить при скромном бюджете. Те, кто живет от зарплаты до зарплаты (а их число постоянно растет), не могут себе ее позволить. Сегодня часть граждан просто стала меньше покупать, при этом ничего не откладывая на будущее.

Эксперт напоминает, что на Западе культура потребления опирается на развитую систему кредитования, позволяющую с колес переводить доходы в траты, минуя фазу накопления, а с другой стороны — на экономический оптимизм, то есть веру в то, что завтра будет не хуже, чем сегодня, и удастся расплачиваться по кредитам. Кризисы подрывают фундамент такой культуры, сводя ее лишь к процессу накопительства.

«У государства не оказалось ресурсов, чтобы предотвратить падение заработной платы и субсидировать предприятия, попавшие под жернова кризиса, — говорит Татьяна Малева. — В результате в доходах потеряли прежде всего люди из группы «работающие бедные», нетипичной для здоровой экономики. У ее представителей сбережений нет. Кое-какие сбережения остались у российского среднего класса, чья стратегия — рационализация потребительского поведения в соответствии с бюджетом. Вот средний класс и откладывает на «черный день», исходя из того, что перспектив никаких, и что дела в стране, в мире и в личном кругу будут только ухудшаться».

Новая реальность — “окаменевшие” деньги

Независимые экономисты обращают внимание на то, что идея перехода граждан к сберегательной модели поведения, которую правительство внушило себе в 2015 году, нужна ему прежде всего в качестве самоуспокоения. Мол, деньги у народа не кончились, он их просто копит. Однако, как свидетельствуют бесстрастные цифры, если переход к сберегательной модели и был, то совершила его отнюдь не самая бедная социальная прослойка. Все же остальные в 2015-м экономили и снимали со счетов последние деньги. Ныне ситуация только ухудшилась: по данным Росстата, в феврале 2016-го реальные располагаемые доходы россиян сократились на 6,4% в сравнении с февралем прошлого года.

«Люди, чьи доходы снизились, ведут себя абсолютно предсказуемо, — считает председатель правления международной Конфедерации обществ по защите прав потребителей Дмитрий Янин. — У них две мотивации: сэкономить на покупках в магазине и, по возможности, попытаться хоть что-то отложить». По официальной статистике, с начала кризиса число бедных, то есть граждан России за чертой прожиточного минимума увеличилось на 30% и превысило 20 миллионов. «Эти люди поменяли структуру своей потребительской корзины, сегодня они вынуждены покупать в основном крупы, полуфабрикаты и продукты из так называемого борщевого набора — свеклу, картошку, капусту. В их рационе все меньше фруктов, овощей, мяса, рыбы, молока, сыров. Словом, всего того, что делает наше питание сбалансированным», — заметил эксперт.

Итак, очевидно, что в России в условиях кризиса получили развитие как минимум две модели потребительского поведения, а не одна. Первая — это модель сберегательная, сочетающая режим экономии с откладыванием «лишнего» в ожидании худших времен. Вторая — модель выживания в режиме от зарплаты до зарплаты, который предполагает экономию и исключает любые накопления. Обе не создают никакой почвы для инвестиционного роста, не являясь для национальной экономики ни ресурсами, ни драйверами, ни стимулами. Накопления граждан не конвертируются в какие-либо активы, в производство, не расходуются на личное образование и здоровье. Эти «окаменевшие» деньги всего лишь неумолимо обесцениваются вместе с ростом инфляции и падением курса национальной валюты.