Миллиардер миллиардеру рознь — bankir. ru

Что отличает олигархов от обычных людей, ясно, наверное, каждому. А чем обладатели миллиардных состояний отличаются друг от друга? В статье под названием Tycoonomics («Олигархономика») журнал The Economist анализирует новую книгу известного специалиста в экономике Кэролайн Фройнд. В ней автор разбивает миллиардеров на четыре категории, проводит грань между олигархами из развитых и развивающихся стран и отвечает на вопрос, почему в последних сверхбогатые люди встречают меньшее отторжение в обществе.

В 2014 году в мире

насчитывалось 1645 миллиардеров. 43% из них были представителями развивающихся стран

В 2004 году из 587 миллиардеров, включенных в список журнала Forbes, лишь 20% приходилось на развивающиеся страны. В 2014 году в мире насчитывалось 1645 миллиардеров. 43% из них были представителями развивающихся стран. Опережающая динамика последних по части роста числа олигархов еще показательнее, когда речь идет о так называемых «self-made» миллиардерах, то есть о людях, наживших состояние самостоятельно. В развитых странах доля новых сверхбогатых с 2001 по 2014 год оставалось на одном и том же уровне — 60%. Между тем, в развивающихся странах за тот же период она выросла с 56 до 73%.

«Быть сэлф-мейд» не обязательно является достоинством, говорится в статье. Некоторые олигархи сумели нажить состояние в основном за счет клановых связей. Однако Фройнд доказывает, что наиболее быстро растущая группа миллиардеров состоит из людей, создававших крупный бизнес с нуля или управляющих подобным бизнесом. По ее словам, появление такого типа миллиардеров может быть здоровым последствием структурных перемен и быстрого развития экономики.

Растущие экономики обогащают обитателей вершин, одновременно помогая подняться тем, кто с точки зрения уровня доходов находится на дне

В периоды бурного экономического роста, который, к примеру, наблюдался в Америке в конце XIX века, возникновение корпораций вело к концентрации богатства. Но параллельно шло тиражирование новых технологий и создание рабочих мест. Растущие экономики обогащают обитателей вершин, одновременно помогая подняться тем, кто с точки зрения уровня доходов находится на дне.

В своем исследовании Кэролайн Фройнд оставляет за скобками наследников гигантских состояний, а сэлф-мейд-миллиардеров делит на четыре категории:

бенефициары государственных концессий и других форм ренты;

финансисты и владельцы недвижимости;

создатели нового крупного бизнеса, реально конкурентоспособного на рынке;

высокооплачиваемые топ-менеджеры такого крупного бизнеса.

Право называться истинными предпринимателями автор отдает исключительно представителям двух последних категорий. По данным Фройнд, в 2001 году к ним относились 17% миллиардеров из развивающихся стран. В 2014 году данный показатель вырос до 35%.

Достижение «американской мечты» становится реальнее в развивающемся мире, чем в самой Америке

Кэролайн Фройнд приходит к парадоксальному выводу. Достижение «американской мечты», то есть путь из низов к вершинам богатства становится реальнее в развивающемся мире, чем в самой Америке. В подтверждение в книге приводятся самые яркие истории успеха.

Терри Гоу, житель Тайваня и основатель компании Foxconn, начал выстраивать бизнес со стартовым капиталом $7,5 тыс. В результате экспансии на территории материкового Китая его компания стала гигантом электронной промышленности с персоналом около 1 млн человек и крупнейшим китайским экспортером.

Дилип Чангви учредил фирму Sun Pharmaceutical Industries на $1 тыс., взятые взаймы у отца. Сейчас это крупнейший в Индии производитель лекарств с 16 тыс. работников и рыночной стоимостью $29 млрд.

Жоу Кунфей, прежде чем основать Lens Technology, компанию по производству сенсорных экранов, успела поработать на семейной ферме и на заводе. Сейчас она самая богатая в мире сэлф-мейд-женщина-миллиардер.

Джек Ма, основатель Alibaba, и Робин Ли, владелец Baidu, играют такую же роль, какую в свое время сыграли Эндрю Карнеги и Джон Д. Рокфеллер

Автор сравнивает появление новых промышленных гигантов в развивающихся странах с возникновением больших корпораций в Европе и Америке на рубеже XIX и XX столетий, в Японии в 50–60-х годах и в Южной Корее в 70-годах прошлого века. Она считает, что Джек Ма, основатель Alibaba, и Робин Ли, владелец Baidu, играют такую же роль в современной интернет-индустрии, какую в свое время сыграли Эндрю Карнеги и Джон Д. Рокфеллер в сталелитейной и нефтяной промышленности.

Однако в общей радужной картине есть региональные различия. Если на Восточную Азию приходится львиная доля миллиардеров-предпринимателей, то в Латинской Америке среди обладателей миллиардных состояний превалируют богатые наследники. В Южной Азии и в Восточной Европе ключевую роль в накоплении колоссальных богатств играет клановость.

Негативная реакция на владельцев миллиардов, ставшая заметной чертой политической жизни на Западе, не столь характерна для развивающихся стран

Вместе с тем негативная реакция на владельцев миллиардов, ставшая заметной чертой политической жизни на Западе, не столь характерна для развивающихся стран. Кэролайн Фройнд отчасти объясняет это тем, что миллиардеры в развивающемся мире более динамичны. Больше чем половине из них еще не исполнилось шестидесяти, тогда как в развитых странах таких меньше трети. Но важнее другое объяснение. В развивающихся странах рост миллиардных состояний сопровождается улучшением жизни многих обычных людей. А в богатых странах — стагнацией доходов основной массы населения, считает автор.

The Economist признает наличие явно спорных моментов в книге Кэролайн Фройнд. В частности, говорится в статье, трудно проследить разницу между истинным предпринимательством и клановостью в том же Китае. Там колоссальным закулисным влиянием обладает государство. К тому же, по мнению журнала, напрасно Фройнд столь категорично исключает из числа предпринимателей абсолютно всех финансистов и наследников больших состояний.

Как бы там ни было, развивающийся мир стал свидетелем взлета огромного числа истинных предпринимателей. И там это скорее показатель динамизма, чем растущего неравенства в обществе, заключает The Economist.

Кэролайн Фройнд — старший сотрудник Института мировой экономики Петерсона ( Peterson Institute for International Economics), влиятельного частного научного центра в Вашингтоне. До этого она была главным экономистом по Ближнему Востоку и Северной Африке во Всемирном банке, а еще раньше работала в Международном валютном фонде и ФРС. Фройнд — автор многочисленных трудов по экономике.