Распродажа началась _ белрынок деньги евро

На самом же деле, видимость на предметы разошлась с их сущностью. В беседе с Путиным Лукашенко сетовал, что товарооборот между странами очень упал и продолжает падать. Но не так быстро, как в прошлом году. И предложил — надо объединиться в падении: «Экономический кризис должен сплотить участников интеграционных процессов, заставить их развивать кооперацию, внутренние производственные цепочки, не конкурировать, а взаимодействовать на внешних рынках». Владимир Путин охотно соглашался с Лукашенко, поддакивал, и это внешне напоминало незаинтересованный диалог президентов пусть даже дружественных государств, каждое из которых помимо общего интереса — выжить, имеют и свои специфические интересы, а дежурный обмен опытом, которым в прежние

годы делились победители в соцсоревновании. На самом же деле заявленные в России приоритеты не совсем совпадают, но даже и противоречат интересам Беларуси.

Риторика Лукашенко перенасыщена популярными новомодными понятиями и терминами, не имеющими достаточной содержательной и объемной точности. Тренды, тенденции, вызовы, процессы. И под процессами часто понимаются тренды, а это на самом деле только то, что «шевелится». Не больше. Обычная бутафория, которая имитирует крупного управленца, едва ли не политического и государственного деятеля. Это к слову. За четверть века в его окружении так и не появились великие промышленники, ученые, экономисты, бизнесмены, бюрократы. Безусловно, они были, но их нет. Исчезли. Созданная Лукашенко система нуждалась в подходящем человеческом материале и получала его.

Анонсируя последний кадровый призыв «кризисных управляющих» в свою команду, он сказал: «Очень рассчитываю и надеюсь, что мы сможем справиться с теми вызовами, которые бросило нам время. Мы просто обязаны с ними справиться. Другого у нас пути нет. Никого не слушайте, что что-то сегодня невозможно сделать. В наше время возможно сделать все, если только захотеть. А если опустить руки и плакаться, что у нас кризис (переждем его или вообще ничего делать не будем, пока он не закончиться), знаете, что будет в результате…»

Что будет в результате, знают все. Будет по-разному. Кому плохо и еще хуже, иным хорошо и еще лучше. Начнем с людей богатых. Будучи министром юстиции Виктор Голованов в 2000 годы получил участок для строительства жилого дома в Дроздах. На льготных условиях, подобно своим соседям, высокопоставленных чиновникам. Выгодно вложился, поскольку рыночная стоимость элитного жилья намного превысила вложения в строительство. Далее заработала обычная схема: мой дом – моя крепость, мой дом – моя недвижимость. Хочу сам живу, хочу — продам, хочу – подарю тому, кто дом продаст. Многие жители «минской Рублевки» так и поступают. Бывший министр юстиции подарил свой дом сыну, тот, в свою очередь, выставил его на продажу, запросив от покупателей 1,4 млн. долларов.

Но начался кризис, богатые покупатели потеряли уверенность в будущем, стали отказываться от покупки недвижимости, спрос упал, вместе с ним и цены. Как сообщают, недавно коттедж ушел за 420 тыс. долларов. Иными словами, подешевел в 3,3 раза. Пока Лукашенко советуется со своими новоназначенцами, что делать, кризис подрывает рынок недвижимости в стране. Не только рынок элитного жилья, но рынок вообще, на котором обращается вся недвижимость. Кризис не щадит промышленные предприятия, сооружения, государственное имущество в целом, которое до сих пор в правительстве учитывается по цене фамильного серебра страны.

На самом деле фабрики и заводы давно превратились в гири, которые упорно тянут на дно всю экономику. Например, крупная частная строительная фирма «Монолит Групп», в которой работало 1200 человек (сейчас – 750 человек), реализовала более 100 проектов, в числе которых «Минск—Арена», является формально прибыльной организацией, но фактически убыточна. В результате у компании возникла значительная задолженность по заработной плате, которую в сложившихся условиях трудно погасить. Заказчики срывают сроки оплаты за выполненные работы и не могут удовлетворить претензии даже под угрозой банкротства. «Монолит Групп» пробовала продать построенную и невостребованную заказчиком двухэтажную школу, оцененную в сумму в более 1 млрд. рублей, что хватило бы на погашение своих задолженностей. Никто не согласился ее купить.

По существующим правилам, непроданное имущество уценивается на 20% для повторных торгов с учетом рыночного спроса. Будут продавать, пока школа не обесценится?

Отметим важный момент. За последний год из компании уволились около 1/3 работников, которые столкнулись с сокращением реальной зарплаты, с нерегулярной ее выплатой. Обычно при увольнении выплачиваются выходные пособия, компенсации за неиспользованные отпуска. При таком массовом увольнении, сумма не выплаченных компенсаций превысила задолженность по заработной плате остающихся в компании работников.

И что делать? Ропщут те, кто работает, и те, кто давно уволился. В этой связи можно вспомнить о финансовой диете, которую всем рекомендует Кирилл Рудый. Представляется, что провести такое оздоровление можно, но с риском для жизни пациента. Не давать пищи (не платить зарплат и пособий), пока у больных окончательно не пропадет аппетит. Так уже было в самом начале 90-х, когда у администраций предприятий не было денег ни на зарплату сотрудникам, ни на выплату пособий для увольняющихся.

Решение оказалось компромиссным: зарплату не платили, но не досаждали с дисциплиной труда. Офицеры в свободное от защиты Родины время перегоняли подержанные в Германии иномарки, медсестры, накопив отгулы, улетали в Китай за пуховиками, научные сотрудники – в Турцию за дубленками, оставляя там в аренду на неопределенный срок самых коммуникабельных аспиранток.

Нечто подобное происходит и сейчас. Четверть века назад публика в «Аргументах и фактах» замирала от любопытства – куда пропало «золото партии». А сейчас сатанеет от заголовка: «Бывший министр продал коттедж в Дроздах со скидкой в миллион долларов».

Ключевое слово – не «золото», а «скидка». Партийное золото потерялось в карманах номенклатуры, которая не смогло их обратить в инвестиции для страны. Десятилетиями строившая коммунизм, она оказалось не способной наладить нормальные экономические отношения между людьми. В этом смысле у нынешней белорусской номенклатуры способностей не больше, возможностей – меньше. Она уже начала распродажу собственного имущества. В перспективе, казенные «газеты, заводы, пароходы» и недостроенная АЭС.

Не удивлюсь, если первыми в список самых влиятельных общественных СМИ запишутся «главные газеты страны» и дотируемые бюджетом телеканалы, которые знают, что подлинная свобода слова оплачивается самым богатым инвестором. А государство в ближайшее время не сможет поучаствовать в этом конкурсе по причине идеологического и экономического банкротства.